«Мучительный сонет», анализ стихотворения Анненского

История создания и публикации

Стихотворение впервые опубликовано в посмертном сборнике (И. Анненский. Кипарисовый ларец: Вторая книга стихов. Посмертная. М.: Кн. изд-во «Гриф», 1910). Согласно плану автора, стихотворение вошло в раздел «Кипарисовый ларец» в составе «Трилистника призрачного», который также включает в себя стихотворения «Nox vitae» («Ночь жизни») и «Квадратные окошки». В Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) сохранилось два автографа данного стихотворения.

Тема, жанр и литературное направление

Тема стихотворения – третьего (последнего) из «Трилистника призрачного» – неудовлетворённость «тревожной пустотой оконченного дня», т.е. конкретизация и итог общей для трёх стихотворений темы «призрачного» бытия. Избранная Анненским жанровая форма, а именно сонет, который требует ясности, беспримесной чистоты и идеальной завершённости заявленной автором темы, изначально внушает читателю надежду на то, что ключ к разгадке призрачности бытия, которым будет открыта дверь в новую, истинную, а не призрачную реальность, всё же будет найден. Собственно, само понятие «ключ сонета» (т.е. его финал), существуя в теории, по закону жанра непременно должно быть реализовано на практике.

Самым лёгким решением в поиске нужного «ключа» и в постепенном лирическом продвижении к нему было бы – в литературном контексте начала ХХ века – выстраивание и развёртывание системы и эволюции поэтических символов. Однако «во время расцвета мишурного русского символизма и даже до его начала, - как грубовато, однако точно замечал О. Мандельштам, - Иннокентий Анненский уже являл пример того, чем должен быть органический поэт: весь корабль сколочен из чужих досок, но у него своя стать». В том числе эксперименты с сонетной формой путём наполнения её (если опять воспользоваться выражением О. Мандельштама) «высоким лирическим прозаизмом» далеко не являлись новостью для французской поэзии конца XIX века, от которой, как были убеждены многие современники Анненского (например М. Волошин) он как лирик был полностью зависим. Во всяком случае этот «высокий лирический прозаизм» не следует путать с реализмом русской лирики второй половины ХІХ века, которой совершенно не была свойственна эта самодостаточная игра с поэтической формой – а ведь именно посредством такой игры Анненский и в этом сонете решает поставленную проблемно-тематическую задачу.

Тропы и образы

Образный строй «Мучительного сонета» (начиная прямо с названия) создаёт перекличка эпитетов.

В экспозиции (в первой строфе) мы видим весь летний день (вероятно на даче), прожитый до сумерек под пчелиное гудение и догорающий под ноющий звон комара. В последнем стихе первой строфы – сразу два эпитета: подводя итог этому летнему дню расслабленности и покоя, лирический герой, разочарованный, нервный и вовсе не отдохнувший, говорит о тревожной пустоте оконченного дня.

Парадоксальным образом все его желания устремляются туда, где большинство горожан в этом северном краю всю зиму (и особенно в конце её, когда снег начинает таять) мечтают именно о лете, об отдыхе на природе, о пчёлах, комарах и т.п. – но, как говорится, кому что нужно… «Мне нужен…» – этими словами начинается вторая строфа. Что же именно? Талый снег, потное стекло и (это уже в третьей строфе) дымных туч (про дымные тучи сказано дважды) с померкшей высоты, полузакрытых глаз и музыки мечты, ещё не знавшей слова.

На этом перекличка эпитетов прекращается, нет ни одного эпитета в последней (короткой двустишной) ключевой строфе, зато она содержит (впрочем далеко не новую) метафору огня:

О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,
Чтоб мог я стать огнём или сгореть в огне!

Это тоже «из чужих досок» (первое, что, конечно, вспоминается – это финальная строфа стихотворения А. Фета «А.Л. Бржеской») – что же обеспечивает кораблю «свою стать»? Об этом глубоко судил Вячеслав Иванов: «И.Ф. Анненский-лирик ... берёт исходною точкой в процессе своего творчества нечто физически или психологически конкретное и, не определяя его непосредственно, часто даже вовсе не называя, изображает ряд ассоциаций, имеющих с ним такую связь, обнаружение которой помогает многосторонне и ярко осознать душевный смысл явления, ставшего для поэта переживанием, и иногда впервые назвать его — прежде обычным и пустым, ныне же столь многозначительным его именем». Так, вялость, мучительная неопределённость жизни и отношений лирического героя ассоциируется с тревожной пустотой бесцельно прожитого дня летнего якобы отдыха. Отчего же пустота? Всё просто и даже прозаично: там, где-то в недавнем зимнем (или раннем весеннем) прошлом, герой не был одинок. Образ его возлюбленной (во второй строфе) тоже дан ассоциативно, одной деталью: прядь волос, которая развившись, трепетала.

Размер и рифмовка

Замедленный шестистопный ямб ритмически воспроизводит ощущение мучительности, вымученности стихотворной речи.

Рифмовка aBaB BaBa CdCd EE лишь иммитирует некую «классичность» сонета, но на самом деле не является одной из классических сонетных форм, хотя наполнение строф 4-4-4-2 восходит к британской (так называемой «шекспировской») сонетной форме. В этом варианте сонета основная мысль заключена в последних двух строках, так называемом «сонетном замке».

По писателю: Анненский Иннокентий Фёдорович