«Исповедь хулигана», анализ стихотворения Есенина

Стихотворение «Исповедь хулигана» было написано Есениным в 1920 году, во время увлечения поэта имажинизмом. Влияние этого литературного течения явно ощущается в произведении: метафоры, бьющие на необычность, смелые образы, сочетание литературных и простонародных слов, рваный размер в духе Маяковского. Но сквозь этот надуманный, искусственный слой прорывается сердечность и искренность, отличавшая творчество Есенина, и «Исповедь хулигана» воспринимается всё-таки как живой, правдивый монолог.

Вступление звучит раздумчиво, как разговор героя с самим собой, и сразу утверждает, что исповедь — слова человека непокорного, не раболепного, и слово «хулиган» в названии стоит не напрасно. Дальнейшее описание, резкое и дерзкое, рисует нам героя: нечёсаного, в которого летят «комья брани» и который свысока смотрит на остальных. Рубленый размер строк, аллитерация с буквой «р» усиливают впечатление резкой отповеди (а не исповеди) героя.

Но следующая строфа, с мягкой рифмой, написанная пятистопным ямбом, переворачивает впечатление читателя: «заросший пруд», «звон ольхи» — это уже Есенин, певец природы, он вспоминает своих отца и мать и необыкновенно трогательно говорит об их любви.

Пятая строфа — прямое обращение к родителям, переходящее от душевности к хвастовству, и здесь вновь ощущается некая нотка неискренности: упоминание о цилиндре и лакированных башмаках кажется чужеродным, лишним…

Закономерно продолжая чередование частей с разным настроением, врезается шестая строфа: «задорный озорник» признаётся в неискоренимой любви к той самой грязноватой и слякотной деревне. Кланяется корове с вывески, вспоминает «запах навоза с родных полей», готов нести, словно шлейф, хвост извозчичьей лошади…

И начало следующей строфы — «Я люблю родину. Я очень люблю родину!» — не кажется после предыдущих признаний ни выспренним, ни излишне громогласным. Перечисление метафор, хоть и вполне в духе имажинисткой «образности»: «грусти ивовая ржавь», «хмарь и сырь апрельских вечеров», клён, «присевший перед костром зари», остаётся душевным и искренним. А дальше хлынул монолог героя, истосковавшегося по своей родине, по тому месту, где его знают и любят настоящим… Обращение к верному псу, описание дружбы с ним и прорвавшееся диалектное, родное словечко «погребав» сметают все образные построения, возведённые искусственно, и именно в этой части стихотворения перед читателем является настоящая исповедь.

Кульминацией её становится признание героя: «Я всё такой же. Сердцем я всё такой же». Настроение в этой строфе возвышенное, светлое, здесь поэт с добрым чувством говорит и о себе, и о людях — «мне хочется вам нежное сказать». (А ведь в начале стихотворения к этим же людям было обращено лишь пренебрежение!)

Но после пожелания «спокойной ночи», после прекрасной метафоры о косе зари, звеневшей по траве… настроение исповедующегося снова меняется. Он обрывает себя на полуслове, оставляя многоточие вместо заключительной рифмы, и со следующей строфы вновь надевает на себя маску.

Неприкрытая грубость, нелитературные слова («задница», «башка») отбрасывают читателя на первоначальную дистанцию, герой словно насмехается над своей недавней сентиментальностью и хочет заставить забыть о ней. Для чего вся исповедь? Чтобы признаться в том, что искреннее вдохновение («заезженный Пегас») не нужно поэту? Что он пришёл «воспеть крыс»? Эти прорвавшиеся неизвестно из каких глубин слова полностью меняют всё впечатление от «Исповеди», оставляя в большей степени недоумение. И заключительные строки, пожелание поэта стать «парусом в страну, куда мы плывём», просто не сливаются со всем стихотворением, как будто он отчеркнул их и вписал позже, успокоившись и не помня настроения, с которым лилась «Исповедь» вначале.

Именно эта противоречивость, неровность произведения заставляют перечитывать его ещё и ещё, отыскивая связующее все строфы звено. И оно находится: это натура поэта, такая же мятущаяся, проявила здесь себя во всех ипостасях. Прочитав и проникнувшись каждым словом стихотворения, можно многое понять о Есенине и о том, кем он ощущал себя в неспокойные годы сразу после революции, после опрокидывания привычного мира.

По писателю: Есенин Сергей