«Преданный друг», анализ сказки Уайльда

История создания и публикации

Сказка «Преданный друг» написана в 1888 году и тогда же опубликована в первом сборнике сказок Уайльда «"Счастливый принц” и другие сказки».

Жанр и литературное направление

Философская сказка-притча – один из древнейших литературных жанров. Адресованная как детям, так и взрослым, авторская (литературная) сказка имеет что сказать и тем и другим.

Однако жанровая разновидность сказки, изобретённая Уайльдом, отличается двумя особенностями.

Во-первых, из всех приёмов и тропов здесь на первый план выступает ирония, и потому ребёнку лет до двенадцати такая сказка не скажет ровно ничего, т.к. ирония ему недоступна.

Во-вторых, во всём, что не касается иронии, сказка Уайльда настолько проста, что читатель от 12 до 112 лет вычитывает из неё один и тот же смысл. Причём смысл этот не так уж прост, ибо не может быть понят без понимания того, чему он противостоит, а противостояние предполагает сатиру. Но сатирические образы, создаваемые Уайльдом, одновременно вечные и простые, понятны любому подростку, который уже столкнулся в своей жизни с ложью, лицемерием и демагогией.

Обычному читателю XXI века, тем более не британскому, для понимания сказок Уайльда совершенно не обязательно связывать эту ложь с викторианством, с этикой и эстетикой которого борется автор этих сказок. Однако именно в этой борьбе с «реалистической» и «высокоморальной» викторианской литературой, строго дозирующей и наказующей «зло» и пытающейся найти в своей современности и вознаградить правильное, типичное «добро», и возникает художественный метод Уайльда («Портрет Дориана Грея» выйдет в свет всего лишь через два года после первой книги сказок), по-разному называемый его современниками: аморализм, эстетизм и т.п. В историко-литературной перспективе речь идёт о зарождающемся модернизме, и уже в сказках можно наблюдать его первые признаки, вплоть до доведения до абсурда «общечеловеческих» моральных принципов и подрыва самих основ словесности: «Многие хорошо поступают, - говорит Мельник, - но мало кто умеет хорошо говорить. Значит, говорить куда труднее, а потому и много достойнее».

Тема, сюжет и композиция

В сказке «Преданный друг» два сюжета – главный и обрамляющий, причём главный очевиднее, а значит проще.

У богатого Мельника есть преданный друг – бедный садовник Ганс. Мельник же преданным другом считает именно себя, поскольку только он умеет красиво говорить о преданной дружбе. От его речей о дружбе в восторге и его семья, и сам Ганс. Правда, маленький сын Мельника, слушая речи отца зимой и зная, что Ганс бедствует и едва переживает трудные зимы, пытается перейти от слов к делам:

- А давай пригласим бедного Ганса к нам: я ему дам половину своей овсянки и покажу своих белых кроликов.

- Ну вот и отдай в школу такого дурака! – реагирует Мельник. – Ведь если Ганс придёт сюда и увидит, как мы живём, он позавидует, а что же и губительно для дружбы, если не зависть?

Но едва наступает весна, Мельник спешит к Гансу, чтобы в знак преданной дружбы забрать все его первоцветы, взамен пообещав старую тачку. Теперь Мельник и сам от себя в полном восторге, ведь он обещал другу сломанную тачку (себе-то он купил новую).

Ссылаясь на эту обещанную тачку, Мельник требует от Ганса всё новых и новых жертв во имя дружбы, и наконец будит его ночью, чтобы послать за доктором для маленького сына, при этом пожалев дать фонарь – ведь фонарь-то совсем новый! Возвращаясь от доктора, Ганс в темноте тонет в болоте. На похоронах Мельник горюет больше всех: что теперь ему делать с так и не подаренной тачкой? «Дома она только место занимает, а продать – так ничего не дадут… Теперь у меня никто ничего не получит. Щедрость всегда человеку во вред».

Есть ещё второй, рамочный сюжет. Беседуют старый Крыс (убеждённый холостяк) и Утка-мама (не знающая никаких иных чувств, кроме материнских). Крыс убеждает Утку, что дружба выше любви. «Каковы же, по-вашему, обязанности преданного друга?» – вмешивается в беседу птичка Коноплянка. – «От преданного друга я потребовал бы преданности». – «Ну а что бы вы предложили ему взамен?» – «Не понял вопрос». – «Тогда послушайте вот какую историю…»

Крыс уверяет, что обожает художественную прозу (fiction), особенно если это проза о нём самом (излюбленный принцип викторианского реализма: простой читатель узнаёт в простом герое самого себя). – «Ну, эта история и к вам тоже применима…» (applicable to you), – неопределённо отвечает птичка – и рассказывает основной сюжет.

Когда рассказ Коноплянки окончен, Крыс спрашивает: «Ну, а дальше?» – «Это всё».

Однако Крыс жаждет «нормального» викторианского эпилога: «А что сталось с Мельником?» – «Понятия не имею, – ответила Коноплянка, – да мне, признаться, и неинтересно». – «Да, симпатия к вашим героям вам явно не свойственна», – заявляет ей Крыс совсем как критики Уайльду. На что птичка отвечает: «Боюсь, вы не совсем ясно представляете себе мораль этой истории». – «Мораль?» – удивлённо пискнул Крыс. – «Мораль», – подтвердила птичка. – «Вы бы сказали сразу, что будет мораль, – сказал Крыс, уползая в свою нору, – я и слушать бы не стал, а сразу сказал бы «фу», как тот критик» (а критик накануне гулял вдоль этого самого озера с молодым писателем и сказал ему «фу»).

Утка, которая не слушала сказку, а провела всё это время в воде вниз головой, «показывая хороший пример своим детям», приплыла и спросила Коноплянку: «Ну как вам нравится этот Крыс?» – «Боюсь, он обиделся: я рассказала ему историю с моралью». – «Что вы, это опасное дело!» – сказала Утка. «И я вполне с ней согласен», – заключает автор. Только после этих слов проясняется тема сказки: общество, воображающее, что стоит на твёрдых моральных принципах, вовсе не жаждет хоть сколько-нибудь эти принципы самому себе уяснить.

Тропы и образы

Многообразная ирония – основной троп – пронизывает многослойный смысл сказки, доходя до глубоких, якобы христианских, первооснов: «До чего же хорошо ты говоришь! – промолвила жена Мельника. – Я даже чуть не задремала. Ну точно как в церкви!»

Как «человеческие» персонажи основного сюжета, так и «животные» образы рамочного сюжета, при помощи самых лаконичных средств индивидуальной речевой характеристики становятся узнаваемы до типичности. Читательские (слушательские) ожидания Крыса не менее абсурдны, нежели поведение Мельника.

Беспощадному выявлению всеобщего абсурда, повсеместно принимаемого за истину и нравственность, подчинены все художественные средства краткого, но ёмкого текста писателя-модерниста.

По писателю: Уальд Оскар