«Любовь! Любовь!», анализ стихотворения Цветаевой

Тема любви в творчестве каждого поэта становится своего рода отражением его внутреннего мира. Кого-то окрыляет, кому-то, наоборот, подрезает крылья, кто-то становится счастливее, а кто-то страдает от безответной любви.  Поэты испытывают это чувство намного обостреннее, чем простые смертные. Для Владимира Маяковского «любовь – тяжкая гиря», для Фета – «поединок роковой». Наверное, если бы Пушкин, Тютчев, Блок, Маяковский и другие великие русские поэты не переживали в какой-то период своей жизни безответную любовь, на свет не появились бы многие шедевры лирики.

Женская любовь в поэзии – особая тема. Русская поэтесса Марина Ивановна Цветаева довольно часто влюблялась, следствием чего становились не просто лирические произведения, а целые циклы стихов, посвященных предмету страсти. При этом официально она была замужем за Сергеем Эфроном, которому, правда, в начале их отношений тоже посвятила ряд стихотворений.

Нетрудно догадаться, что именно теме любви посвящено стихотворение Марины Цветаевой «Любовь! Любовь!», анализ которого и будет здесь представлен. Повторение этого слова в названии и использованный дважды восклицательный знак, очевидно, по замыслу автора, должны сразу привлечь к себе особое внимание. В данном случае название стихотворения является обращением к самой любви. Но в третьем четверостишии звучит уже обращение к Смерти:

…стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!

Это вполне традиционное противопоставление Любви и Смерти у Цветаевой приобретает трагический оттенок. Любовь и Смерть у нее не просто противостоят, они сражаются, а в результате - «верст на тысячу в округе  растоплены снега — и лес спален». Именно в таком масштабе действует всегда лирическая героиня Цветаевой, в масштабе, который порой ничем не измерить. Он просто безмерен. При этом сама Цветаева говорила: «Безмерность моих слов – только слабая тень безмерности моих чувств».
В данном стихотворении экспрессия вновь передается с помощью тире – любимого знака Цветаевой:

И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.

Здесь словно представлены этапы развития этого чувства: сначала недоверие («насторожусь»), далее увлечение («прельщусь»), смущение и побег («рванусь»). Сразу вспоминается «Ты рванулась движеньем испуганной птицы…» А. Блока. Поэтому вполне логично появление «пары крыл прекрасных». Возможно, любовь у многих ассоциируется с ловушкой, путами, которые не в силах удержать надолго.

Еще первая строка сразу «цепляет» некоторой запинкой: если все последующие четверостишия традиционно представлены перекрестной рифмой с чередованием женской и мужской, а значит, ритм выверен и точен, то в первой строке есть «лишний» слог – « и в судорогах». При наличии полногласного оро замена на ра (как например, дорогой – драгоценный) невозможна. Но, очевидно, заменить это слово Цветаева просто не смогла, потому что любовь для ее героини настолько сильна, что способна вызвать конвульсии, т. е. судороги.

Итак, идея стихотворения не нова: даже под страхом смерти нельзя расставаться с любовью. Однако последствия могут быть различны. По Цветаевой,  есть те, кого несчастная любовь делает «спеленутыми, безглазыми и безгласными», по сути, лишает их воли, делает слепыми, отнимает голос. Но героиня Цветаевой «не умножит их жалкой слободы», так как сможет преодолеть все трудности, «выпростав руки и стан» из «пелен» Смерти.

Если же от Смерти нет спасенья и, «плеча, крыла, колена сжав», любовь «на погост дала себя увесть», героиня уверена, что сможет стать бессмертной, победив тлен двумя способами: «стихом восстать» или «розаном расцвесть».

Да, стать бессмертной можно, оставив память о себе в своем творчестве. И Марина Цветаева была уверена: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед». Действительно, пришел черед  любить стихи этой русской поэтессы и учиться любить по-настоящему.

По произведению: 

По писателю: Цветаева Марина Ивановна