«Чудная», анализ произведения Короленко

История создания

Короленко написал очерк «Чудная» в 1880 г. в пересыльной тюрьме в Вышнем Волочке. Он передал его через друзей нелегально. Но опубликовать рукопись не удалось. Ни журнал «Слово», ни «Отечественные записки» не смогли это сделать по цензурным соображениям. В 1893 г. очерк был издан в Лондоне Фондом русской вольной прессы. Он издавался в России нелегально, пока в 1905 г. не был напечатан в журнале «Русское богатство» в книге 9 под названием «Командировка». Позже Короленко вернул очерку прежнее название, переместив акцент с Гаврилова на Морозову. Он задумывал посвятить его Эвелине Улановской, ссыльной студентке из Петербурга, с которой познакомился в Березовских Починках, но этот замысел не был осуществлён.

Литературное направление и жанр

Произведение имеет подзаголовок «Очерк из 80-х годов». Очерк – жанр художественно-публицистический, основанный на реальных событиях. В небольшом очерке Короленко рассказывает историю не только ссыльной революционерки, но и жандарма. Детали жизни ямщика, хозяйки избы, у которой останавливается герой-рассказчик, придают повествованию реалистичность и документальность.

Тематика и проблематика

Тема очерка – тяжёлая жизнь политических ссыльных, наказание которых, с точки зрения Короленко, гораздо больше преступления.

Проблема очерка – невозможность оставаться человеком, а иногда и жить, в бесчеловечном обществе.

Сюжет и композиция

Основной сюжет очерка имеет композиционное обрамление. Героя-рассказчика, политического ссыльного, везут по этапу в Сибирь. На станции один из жандармов рассказывает ему о своей первой командировке - сопровождении юной революционерки, которая недолго прожила на поселении, умерев от чахотки.

Герои

Образ рассказчика автобиографичен. Так же, как Короленко, он отправлен в Сибирь на поселение. Это человек тонкой душевной организации, принимающий близко к сердцу боль других людей и страдающий от невозможности помочь.

«Старшой» Гаврилов – провожатый ссыльного рассказчика: «Человек довольно симпатичный, с прямым, даже как будто интеллигентным лицом, расторопный,.. не педант». Это жандарм, которому свойственно рассуждать.

Гаврилов из сдаточных, скоро выходит срок его службы, он на хорошем счету, и ему предлагают остаться. Он уже отвык от крестьянской работы, пищи, грубого обхождения, но всё-таки не хочет оставаться. Он и сам не может объяснить, почему, но ему невесело: «С чего уж это, не знаю, - только иной раз так подступит – нож острый, да и только».

Гаврилов служит с усердием, но он не формалист. Он по-человечески жалеет заключённых, совершенно их не оправдывая: «Начальство зря не накажет». Он пытается понять мотивы поступков заключённой. Он начинает жить нуждами совершенно постороннего человека, так что ему даже приходит в голову попросить у начальства взять заключённую в жёны. Его «как будто в сердце кольнула булавка», когда он увидел, что девушка кашляет кровью.

Гаврилов многократно нарушает должностную инструкцию: не обыскивает девушку, не закрывает окно в поезде, не скрывает от пересыльной станцию назначения, угощает заключённую чаем и белым хлебом, от которых она гордо отказывается. Гаврилов рискует своей службой, когда просит о ссыльной, чтобы она плыла на пароходе. За это и за то, что ходил к Морозовой в месте ссылки, начальник не хотел представлять его в унтер-офицеры. Но не это беспокоит Гаврилова, а то, что после смерти Морозовой он стал как «порченный», два дня не принимал пищи. Эта «порченность» и есть истинная человечность, недоступная большинству. Кажется, что жандарм выполнил её пожелание при последней встрече: «Желаю вам когда-нибудь человеком стать – вполне, не по инструкции».

Барышню политичку Морозову нужно было везти из замка по маршруту в уездный город. Вещей у неё маленький узелок, «небогатых, видно, родителей». Морозова молода, «как есть ребёнок». Волосы у неё русые, сама бледная, а на щеках румянец. Губы у девушки тонкие и сердитые.

Ссыльный Рязанцев, у которого поселилась Морозова, так характеризует девушку: «Порода такая: сломать её можно, ну а согнуть, - сам чай видел: не гнутся этакие». Революционерка в прямом смысле умирает за принципы.

Девушка озлоблена на весь мир, не верит людям и удивляется, когда Гаврилов проявляет обыкновенную заботу о её здоровье. Со свойственным её возрасту максимализмом девушка верит, что «свои», ссыльные, всегда примут её и не обидят. Вот от них она согласна принимать помощь.

Гордыня – основная черта этой бедной, умирающей революционерки. Она не просит, а «дерзкие слова выражает». Твёрдость характера девушки поражает автора. Девушка с горечью обращается к конвоирам, обвиняя государственное устройство в целом: «Проклятые вы… теперь ваша воля».

Материальное для Морозовой будто вовсе не существует. Денег у неё всего рубль двадцать, но она «брезгает» принимать чай и хлеб от жандармов, отказывается от жандармского тулупа.

Девушка не прощает не просто жандарма, а всю власть, которая сгубила её молодую жизнь.

В отличие от Морозовой, ссыльный Рязанцев отделяет систему от отдельных людей, которые в ней служат. Он понимает, что Гаврилов – человек хороший, но недалёкий.

Наиболее трагический образ очерка – бедная мать Морозовой, которая не знает о смерти дочери и едет за ней в уездный город, продав всё своё нехитрое добро.

Художественное своеобразие

Писатель очень внимателен к деталям. Всю суровую жизнь северного края он характеризует словами «бедно и неприветно». Выдра «позобала» рыбу в реке, вся картошка помёрзла. Жители будто сами отбывают наказание, питаясь только хлебом, луковицами и чаем.

Излюбленный приём тонко чувствующего природу Короленко – психологический параллелизм. Подобно снежной буре, поднимаются и летят одна за другой тяжёлые мысли рассказчика.

В очерке очень важна речь героев. Короленко подчёркивает их место рождения, пользуясь диалектными словами: закужавела, сивера, позобала. Писатель передаёт не только лексику, но и грамматический строй диалекта: «Ничего нет-то у нас», «Нельзя вам ехать-то будет».

Короленко показывает разницу в интеллекте и общественном положении героев, только описывая их речь. О словах Морозовой Гаврилов говорит: «Ровно бы и по-русски, а ничего понять невозможно».

По произведению: 

По писателю: Короленко Владимир Галактионович